О чём говорит музыка: интервью с Билли Новиком из Billy’s Band
Блюз, свинг, джаз и рок сочетаются уникальной гармонией в музыке Billy’s Band. В 2024 году группа из Питера вновь стала хедлайнером фестиваля Ural Music Night. Мы пообщались с фронтменом Билли Новиком, который рассказал нам больше о джазе и импровизации, о «музыкальных мнениях» и неповторимых звучаниях, о «корнях» и опыте за границей.
— В одном из интервью вы сказали, что в любой музыке ищете красоту, а стилистические решения — это «лишь рамы для картин». Как вам кажется, в чём красота вашей музыки?
— В образах, в гармониях.
— А что привносят в вашу музыку стили, в которых вы играете?
— Они привносят разные энергии. Некоторые — более высокие, другие — более низкие. Например, рок или речитативные части более агрессивные. В зависимости от строения, в котором виделось музыкальное решение той или иной песни, у нас получается разное. Я люблю контрасты, когда самые нежные и высокие энергии чередуются в плейлисте с низменными, чтобы это было похоже на жизнь. К сожалению, мы так и стоим: то, что чуть повыше головы, — где-то в небесах, а всё остальное, — здесь, на земле, и даже по пояс в болоте.
— Вы говорили, что музыка не даёт ответов на вопросы, но является паспортом человека. Интересно, что музыка, которую играет Billy's Band, может сказать о вас?
— Может сказать, что мы обыкновенные «человеки», и ничто человеческое для нас не чуждо. Где-то к сожалению, где-то к счастью.
— Есть ещё одно интересное наблюдение о джазе: на языке этой музыки высказываются мысли и эмоции, а любителей джаза объединяет желание вслушиваться в чужие музыкальные мнения. Что имеется в виду под «музыкальными мнениями»?
— Это вопрос чисто джазовый. В первую очередь джаз — это репертуар. Существуют несколько тысяч мелодий и песен, которые подтвердили свою жизнеспособность и актуальность за 100 лет существования джаза и являются неким программным репертуаром всех джазменов. Все знают «Fly me to the moon», «It don't mean a thing (If it ain't got that swing)», «Autumn leaves». Это определённая мелодия и последовательность аккордов, которая не меняется, а дальше могут быть вариации на темы, при этом скелет произведения сохраняется. То, как в куске импровизации, который находится в середине произведения, люди обыгрывают ту или иную мелодию или гармонию, представляет собой музыкальный и человеческий паспорт каждого отдельного музыканта. Это как написание сочинения в школе: что ученик может сказать на заданную тему, с какой громкостью, с каким количеством слов (нот), с какой изящностью, красотой или «некрасотой» своих музыкальных фраз (мыслей). В итоге это говорит о музыканте практически всё: что он слушает, любит, какое у него нравственное отношение к музыке и конкретному произведению.
— Чьи «мнения» в джазовой музыке вам особенно запомнились?
— Из классиков джаза это, конечно, импровизации трубача Чета Бейкера, Бена Уэбстера, Чарли Паркера, Эллы Фицджеральд, Луи Армстронга. А среди ныне живущих в Петербурге и в Москве очень много хороших музыкантов, к которым, когда их слушаешь, хочется подойти и сказать: «Спасибо за то, что ты так играл импровизацию! У меня было ощущение, что я могу сыграть так же, если овладею вопросом настолько же хорошо, как ты». Или когда мы слушаем речь спикера, хочется сказать: «Да, точно! Ты максимально ёмко, красиво и понятно высказал мысль, которая у меня была не оформлена, не определена». Я вообще сравниваю джазовую импровизацию с речью человека. Одни люди говорят складно, но ты ничего не понимаешь, а другие — отрывисто, даже рвано, но мысль при этом сразу схватывается. Речь и музыкальная импровизация — это один и тот же язык человеческой логики и мысли.
— Билли, вам нравится творчество Эллы Фицджеральд. В одном интервью она говорила, что любовь в её песнях исходит от людей вокруг неё, и именно это чувство она может передать своим голосом. Что своим голосом хотите передать вы?
— Вряд ли любовь, скорее совпадения. Мне бы хотелось, чтобы то, что описываю я, совпадало у людей с их формой выражения ощущения. Когда я восхищаюсь другим артистом или певцом, меня больше всего цепляют совпадения, из-за которых у меня возникает мысль: «Точно, как ты здорово ухватил!» Это отражает жизнь, в которой любовь, безусловно, оказывается ключевой, но всё-таки есть множество вещей обременяющих, не всегда приятных. Тем не менее этот винегрет, который иногда очень сложно разложить по тарелкам, всегда представляет собой букет переживаний и ощущений.
— Элла также говорила, что очень важны «корни» и то, как мы выросли. С малых лет она была окружена любовью и поддержкой семьи. А как ваши «корни» повлияли на творчество Billy's Band?
— Я считаю, что невозможно в творчестве изображать то, о чём ты не имеешь ни малейшего представления. Может сейчас это и возможно с помощью разнообразных технологий, но, когда они не используются, невозможно придумать то, чего не существует. «Корни» влияют прямым образом: что тебя окружало, то и выходит.
— В песнях Billy's Band многое о Питере. Это тоже про «корни»?
— Конечно, что вижу, о том и пою! Причём я бы не сказал, что многое о Питере, это только со стороны видно. Я думаю, что просто пою, а потом мне говорят: «Такая питерская атмосфера». А как же я могу оценить их питерскую атмосферу, если этот город — моя стартовая точка, и от неё всё пляшет?
— Повлиял ли как-то на творчество ваш музыкальный опыт за границей?
— Да, могу сказать, что Америка повлияла на моё восприятие. Точнее даже то, как там работают музыканты. Это привнесло понимание того, как вообще делаются многие вещи. У них есть какой-то элемент лёгкости при абсолютно жёстком внутреннем чувстве ритма. Они настолько уверены в нём, что уже могут позволить себе расслабиться, в том числе и физически. Далеко не каждый наш музыкант обладает этим навыком. Я бы даже сказал, что единицы. Но это очень физиологично для музыки: она должна не напрягать, а давать комплексное ощущение напряжения и расслабления, диссонанса и консонанса. Любое напряжение должно разрешаться — это и есть основной принцип музыки. В целом такое чередование напряжения и расслабления повторяет смысл вселенной: всё существует в замкнутом прекрасном цикле «вдох-выдох».
— Как бы вы хотели, чтобы люди помнили о Billy's Band в будущем?
— Так, как они сейчас и помнят. Часто после концертов я слышу реплики, как например: «Я вам так благодарен! Десять лет назад я столкнулся со сложным периодом в жизни, но у меня в плеере был Billy's Band, поэтому я преодолел все невзгоды, и эти чувства сохранились у меня на всю жизнь». Наверное, это самая лучшая благодарность для меня.
— Чего вы ожидаете от аудитории «Ночи музыки» в этом году?
— Мне бы очень хотелось, чтобы слушатели испытали радость. От совпадений, встречи, музыки и песен в целом.
— Вы не в первый раз выступаете на «Ночи музыки». Какое впечатление у вас сложилось о фестивале?
— Мне нравится, что это всеобъемлющий фестиваль. Нравится его организация. Сама идея прекрасная — создать в столице Урала один из крупнейших российских фестивалей. Нравится любовь, с которой люди подходят к этому делу. Любые мероприятия, особенно музыкальные, которые объединяют людей в позитивной энергии, доставляют мне радость и где-то даже восхищают.
— Какой песней Billy's Band вы могли бы охарактеризовать «Ночь музыки»?
— Песней «Оторвёмся по-питерски» с акцентом на фразу «ведь летом можно гулять круглосуточно». Таким кажется праздник для города, для всех ценителей музыки и живого звука. Это объединение на почве концертов, живых выступлений, сцен, встреч друзей и всеобщей радости.
Над материалом работали: Ксения Ершова, Эрика Мамадова, Дарья Башлыкова
Фото: Уля Новицкая