Почему все злодеи в кино любят классическую музыку
То, что классическая музыка производит на слушателей чудодейственный эффект, — известно давно. Самый распиаренный пример связан с произведениями Моцарта. После проведенного в 1993 году исследования два десятилетия считалось, что фортепьянные этюды австрийского композитора способны повысить уровень IQ слушателя. Позже этот миф разрушили соотечественники Моцарта, но слух об особых качествах его музыки пережил опровержение и на эффекте плацебо продолжает свое дело до сих пор.
Что точно можно сказать — никто не способен разрушить мнение о том, что классическая музыка ассоциируется с чувством прекрасного. Более того, с древних времен считалось, что музыка обладает способностью влиять на наши эмоции, интеллект и психологию, что описывал в своих трудах древнегреческий философ Платон. Современники композиторов продвинулись в этом глубже. Немецкий философ Артур Шопенгауэр, раскрывая в книге «Мир как воля и представление» (глава «Эстетика») концепцию гениальности, сделал акцент на том, что музыка (в первую очередь инструментальная) гораздо ближе к истинной природе всех вещей, чем любой другой вид искусства, поэтому она дает более точный комментарий к высказыванию.
Реформаторы (самый известный из них — Рихард Вагнер) в конце XIX века поняли, что музыка не просто может рождать в одном человеке определенные эмоции, а может воздействовать и побуждать на любые поступки целые массы людей. Впервые именно любовь нацистов к классической музыке Вагнера предстала в кино как единое воплощение зла. В определенной степени после первой половины XX века люди разочаровались в том, что искусство способно оградить человека от насилия, поэтому она с легкостью может стать с ним одним целым.
Американо-французский режиссер Жюль Дассен в 1947 году выпустил свой фильм «Грубая сила». В одной из кульминационных сцен актер Хьюм Кронин в образе главного надзирателя тюрьмы «Вестгейт» избивает и пытает заключенного под оперу «Тангейзер» Вагнера.
Сложная судьба была у более раннего фильма — «Броненосец «Потемкин» Сергея Эйзенштейна. Немая история о бунте моряков одного из кораблей Черноморского флота имела несколько вариаций. Сначала в СССР его показывали под фонограмму симфоний Людвига Бетховена, для европейского проката фильм шел под произведения Эдмунда Майзеля, а уже после Второй мировой войны киноленту о насилии и свободе сначала переложили на музыку Николая Крюкова, а затем — на симфонии Дмитрия Шостаковича. Каждое воплощение производило разный эффект на зрителя, но более точными признали полярные акценты Шостаковича.
«Это классический прием контрапункта, о котором писал еще Эйзенштейн: музыка не должна напрямую соответствовать изображению. В случаях насилия мы видим столкновение Танатоса и Эроса, классическая гармония усиливает деструкцию на экране», — рассказала UMM свое видение причин противопоставления классической музыки и злодеяний на экране директор фестиваля «Кинопроба», кандидат философских наук Лилия Немченко.
Прием из-за его эффективности много раз применяли разные режиссеры. Рассмотрим некоторые примеры.
Один из самых известных серийных убийц в кино — Ганнибал Лектер — продемонстрирован эстетом до мозга костей. В «Ганнибале» он с бокалом вина в руках слушает Vide cor Meum — арию ирландского композитора Патрика Кэссиди, написанную по мотивам Vita Nova Данте Алигьери (сонет A ciascun'alma presa). В клетке Лектер нападает на охранника и избивает его под музыку Иоганна Себастьян Баха «Вариации Гольдберга».
В фильме Стэнли Кубрика «Заводной апельсин» классическая музыка играет более важную роль для понимания картины. «Симфония №9» («Ода к радости») Бетховена звучит несколько раз. После «старого доброго ультранасилия» Алекс возвращается домой, включает часть симфонии и впадает в катарсис. Эта же музыка звучала в лечебной лаборатории кинотеатра, когда Алекса пытаются вылечить, насильно показывая марширующих солдат Третьего рейха под его любимого Бетховена. Это не единственное появление классики в картине. Ускоренная увертюра к опере «Вильгельм Телль» Джоаккино Россини показана во время сцены секса. С помощью классической музыки в обоих произведениях автор иронизирует над тем, как глупо классические произведения контрастируют с агрессивным и диким поведением главного героя.
Бетховен и Моцарт упоминаются в фильме «Леон» Люка Бессона. Перед сценой расстрела семьи главный злодей, которого сыграл Гарри Олдмен, спрашивает у одного из подельников: «Ты любишь Бетховена? Я тебе его сейчас сыграю». Представляя музыку в своей голове и дирижируя, он орудует дробовиком. В той же сцене перед свой жертвой эстетствующий Олдмен ведет монолог: «Тебе не нравится Бетховен. Увертюра, подобная этой, будоражит мою кровь. Так сильно. Но после его вступления, если быть честным... он имеет тенденцию становиться немного чертовски скучным. Ты фанат Моцарта. Я тоже его люблю. Ты знаешь, он был австрийцем. Но для этой работы он был немного легковат. Поэтому мне нравится идти с парнями потяжелей».
Наконец, снова Бетховен звучит в продолжении «Психо», когда убийца Норман Бейтс играет «Лунную сонату» на фортепьяно.
Одно из самых ярких контрастирующих впечатлений дает сцена из «Апокалипсиса сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы. «Полет валькирий» Рихарда Вагнера сопровождает массовое убийство вьетконговцев из орудий на вертолетах. Персонаж подполковник Килгор утверждает, что эта музыка приводит вьетнамцев в ужас.
Некоторые антагонисты из Бондианы тоже любили классическую музыку. В «Лунном гонщике» враг Джеймса Бонда Хьюго Дракс обожает Фридерика Шопена, а в «Шпионе, который меня любил» маньяк Карл Стромберг — Моцарта и Баха.
Таким образом кино берет сложную схему отношений искусства и социальной реальности и доводит ее до клишированного парадокса с помощью сопоставления «высокого» (что проще всего промаркировать академической музыкой) и «низкого».
Фото: кадр из фильма «Ганнибал»