«Мин сине яратам — получается легче, роднее, проще, понятнее», — Радиф Кашапов о татарской культуре
На New/Open в этом году выступало много артистов из других городов. Мы поговорили с участником музыкальной лаборатории qaynar Радифом Кашаповым об альбоме ATNCHKLR, казанском феномене и татарском фольклоре.
— В апреле 2023 года у вас вышел альбом ATNCHKLR («Качели»). Как над ним проходила работа?
— Я понимал, что надо делать новые треки, но не хотел полноформатный альбом. Это такая очень долгая, болезненная история. Я решил сделать альбом на пять треков. В основном это очень тревожные песни, поэтому он и называется «Качели» — то есть качели эмоциональные. Мы часто пишем песни про то, что происходит с нами сейчас.
— О каких героях идёт речь в альбоме?
— Сахибжамал Гиззатуллина — первая татарская актриса, Газиз Салихович Губайдуллин — первый татарский историк, Фатих Амирхан — мой любимый писатель. Муса Мустафович Джалиль — его в 1943 году казнили в Берлине, но при этом на родине он считался врагом народа, потому что был разведчиком. Спустя 10 лет его стихи вышли в литературной газете. Люди прочли их и поняли, что он не изменник, а герой. Так, может, нужно писать стихи только ради того, чтобы спустя время люди прочли их и узнали, какой ты был человек на самом деле. Это период первой половины XX века, нас он сильно вдохновляет, порой хочется в эту эпоху жить. Мне кажется, в наше время иногда тоже думаешь, что 100 лет назад было гораздо лучше, погружаешься в эту историю.
Вот вторая песня про Казань и Челны. Набережные Челны — соседний город, в которой мы регулярно ездим. Это история про перемещение, про людей, которые теперь не с нами.
Третья песня — попытка сделать что-то масштабное, стадионное. В этом году этого мы взяли на концерты барабанщика, песня звучит грандиозно.
— Альбом также говорит о тревогах. О каких конкретно?
— Ну тревоги, наверное, в первую очередь за будущее, за то, что произойдёт дальше, после нас. Ощущение такое, когда ты не знаешь, что случится завтра. Ты к этому ощущению должен привыкать потихонечку. Жить только сейчас, сегодняшним днём. Не заботиться о том, что было до этого и что будет после. У человека должна быть цель. Например, с утра проснулся, и у тебя уже есть планы до вечера.
— Ваш прошлый альбом был посвящён одиночеству в информационном мире, тревожному чтению новостей, казанскому активизму, прогулкам по весеннему лесу, ненависти и любви. Как новый альбом перекликается с meresimner («Церемониями»)? Это логическое завершение или продолжение?
— У нас сама музыка очень мрачная. Сейчас в готовящемся альбоме мы позволили себе хулиганские вещи. Там есть ска-панк; есть песня с африканскими мотивами, которая посвящена родным краям.
Ключевая песня называется «Яшьләр тели котырырга» — «Ребята хотят веселиться». Была такая история: мы смотрели, как после нашего выступления люди отрываются. Я подумал: «Почему вообще молодёжь отрывается? Наверное, она хочет забыться в этот момент, когда прыгает и ноги не касаются земли». Вот это ощущение. Я посмотрел на них и решил написать песню от лица молодёжи. Получилась сюита о том, что Радиф не спит на танцполе, а молодёжь веселится. Такая очень ироничная история. Мне кажется, на самом деле это попытка найти своё место. Тревог к тому же, по-моему, поменьше.
— Сейчас очень популярен казанский феномен в связи с выходом сериала «Слово пацана». Хотели бы вы выпустить работу, посвящённую временам казанских группировок?
— Я рос в не в Казани, а в Челнах, но у нас то же самое происходило. Всё это мне знакомо. Аигел, которая поёт песню «Пыяла», жила в районе пединституте, а я в 32-м комплексе жил — это не так далеко.
Наверное, если писать про казанский феномен, это будут не воспоминания, так как в группировках я никогда не состоял. Когда мне было семь, ко мне подходили, показывали дорогие часы и спрашивали, хочу ли такие, но я маленький был, не брал. Думали: чудик какой-то.
Страшно было жить. Но я понимаю людей, которые не хотят про это что-либо слышать, потому что они, скорее всего, в таких группировках состояли. Я посмотрел сериал, и там не придуманные истории. Автор книги «Слово пацана» Роберт Гараев, который, нам, кстати, ремиксы писал, — замечательный музыкант. Он на самом деле вложился в сериал.
Возвращаюсь к вопросу: писать конкретно про группировки я бы не хотел. Но 90-е вдохновляют и музыкально, и исторически. У нас в альбоме будет песня, называется «Отец работал», это про 90-е. Отец работал на заводе — мы играли на бетонных плитах. Мама работала в магазине — мы спали на книжных полках. Такое воспоминание про детство. Про это время мы будем писать.
— Вернёмся к обсуждению альбома «Качели». На песню «Мин/без — Муса Җәлил» вы сняли клип. Почему выбрали именно эту песню?
— Нам нравится снимать клипы без бюджета, и мы все любим импровизацию, вообще контемпорари. Я год ходил в танцевальную студию, остальные участники группы тоже пробовали себя в этом направлении. Предложил сделать такой клип. Мне показалось, что эта песня наиболее чёткая, прямая по высказыванию, как манифест. Остальные песни более сложные. По сути, в этой песне всего одна нота. Порой важно, чтобы была мысль, а не красивая картинка. Снимали мы все из разных точек, каждый танцевал, как умел, в разных городах: я тогда месяц жил в Дербенте, Серёжа танцевал в Москве, Алина — в Казани. Наш басист Саша не танцует, я сказал ему просто красиво лежать.
— Ваше комьюнити активно продвигает татарский фольклор. Какие его элементы можно отметить в альбоме ATNCHKLR?
— Это очень сложный вопрос. Во-первых, мы используем национальные инструменты, тюркские. Вот, кстати, Айдар принес, у него уд (показывает на инструмент участника группы Juna). Во-вторых, мы используем очень много перкуссии, вдохновляясь среднеазиатской музыкой, восточно-африканской. Мне очень нравится марокканская музыка, она нас сильно вдохновляла. Вообще, культура и фольклор мотивируют и дают силы. Как будто подключил рубильник, и тебе подаётся чуть-чуть энергии. Конечно, главное — не переборщить.
— Большая часть аудитории не знает татарский язык. Почему вы приняли решение создавать своё творчество только на этом языке, а не на русском?
— Я татарин, хотя примерно с пяти лет говорю на русском языке. Вот Айгель Гайсина однажды хорошо сказала: «Когда я пою на русском, я всё про него знаю». Как вы понимаете, я прекрасно говорю на русском, я журналист и работаю на этом языке, пишу на нём тексты. Но когда говоришь на родном, это ощущается по-другому. Я могу написать песню «Я люблю тебя», но «Мин сине яратам» получается легче, роднее и проще.
Конечно, из-за того, что мы билингвы, возникают «затыки»: иногда не знаем, как правильно сформулировать свою мысль. Мы не выступаем за то, чтобы все непременно знали татарский язык. Просто хочется, чтобы контента было на родном языке много. Моему ребёнку сейчас три года, и я разговариваю с ним только на татарском. Это очень сложный процесс. Ребёнок может задать вопрос по теме, на которую я никогда не вёл беседы. И приходится расширять словарный запас.
На фестивале мы представили проект «Аудиосказка на татарском». Я не знаю, что включить своему ребёнку, очень мало мультфильмов и другого контента на этом языке. Поэтому такие проекты очень нужны. Зачастую я сам озвучиваю сыну все мультики и фильмы.
— Поговорим про Екатеринбург и New/Open. Для чего вы приехали?
— История была такая: где-то месяца три назад мне предложили сделать здесь акустический концерт. Мы очень долго обсуждали это. А тут вот попали в финал New/Open. Я позвонил организаторам и предложил приехать сразу на два мероприятия. Поэтому сегодня после интервью поеду ещё и на концерт. Как вы помните, мы электронная группа, поэтому будет интересно сделать акустические выступления с нашим репертуаром. Нравится, когда приезжаешь на несколько дней и пробуешь разные форматы. Поэтому только фестивалем мои активности в Екатеринбурге не закончатся!
— Как местная аудитория воспринимает песни не на русском языке?
— Мне кажется, это работает на внимание: после группы с песнями на русском вышла группа на другом языке, и тебе интересно, что там происходит. Вообще, само ощущение после концерта никогда не обманывает. Я спускался со сцены и был наполнен какой-то очень доброй энергетикой. Было видно, что публика благодарна, что очень много людей пришло. Они сидят и слушают именно музыку, реагируют на просьбы артиста. Я никогда не играл в торговом центре — это очень интересный опыт, надо будет повторить.
— Как татарский язык воспринимают слушатели за границей?
— Надо сказать, конечно, за границей отношение к мультикультурности другое. Мне кажется, в России не все понимают, что наша страна очень разная. Я россиянин, но также я татарин; у нас в группе у участников разные религии, мы можем разговаривать на разных языках. Умение принимать других — очень важное и нужное умение в современном мире. Ты не должен бояться общаться с разными людьми. Во многих регионах, где живёт разное население, на Кавказе, на Урале, люди прекрасно сосуществуют вместе.
— Вы писали, что хотите издать синглы на алтайском языке. Как продвигается эта работа? Какие треки уже выпущены, какие ещё планируете?
— Долгое время вместе с нами играла алтайская девушка, она уехала учиться в Гамбург. Это очень успешный авангардный, не академический композитор. Мы с ней поддерживаем связь — затосковали по ней и решили совместно записать песни на алтайском. Она вдохновилась и за три дня мы всё сделали. Так что у нас уже есть такой альбом! Вчера вышла ещё одна песня, где она поёт, а мы подыгрываем. Надеемся в этом году поехать на Алтай, выступить с расширенной программой.
— Напоследок поговорим о ваших планах на 2024 год.
— Сначала хотим закончить альбом, уже почти его дописали. Сейчас сводим и хотим его презентовать. Нечасто так делаем. Хотим выпускать мерч, потому что поняли, что у нас очень литературные слоганы из песен. Конечно, хочется выиграть этот фестиваль. Интересно попробовать себя в проектном мышлении. Когда была пандемия, мы реально ставили задачи, как взрослые люди. Надо включаться, мотивировать себя.
Над материалом работали: Анастасия Князева, Татьяна Вотева, Виктория Граб.
Фото: Алексей Патентный
Проект реализуется при поддержке Президентского фонда культурных инициатив