«Трудно собрать музыкантов на запись – все играют по ресторанам, зарабатывают на жизнь»
Группу «Смысловые Галлюцинации» знают все. Но мало кто знает, что именно при их участии была основана студия звукозаписи Octopus — одна из самых больших на Урале. UMM поговорил с руководителем студии, музыкальным продюсером и звукорежиссером Шамилем Гайнетдиновым и его коллегой Русланом Тагировым о ее создании, крупных проектах и влиянии экономики на музыкальную индустрию в целом.
Как появилась идея создать студию?
Шамиль: Получилось все это совершенно случайно. Даже больше скажу, изначально идеи создать большую студию не было вообще. Весной 2012 года «Смысловые Галлюцинации», звукорежиссером которых я был, начали поиск нового помещения для своей репетиционной базы-студии. Мы в тот момент как раз записали альбом «Сделано в темноте» на старой базе, и получилось всё очень даже достойно. Мы приобрели хороший опыт, и примерно в то время начала формироваться моя коллекция микрофонов.
У многих звукорежиссеров есть тайное желание иметь свою студию, но мне хватало тогда работы с «Глюками» и записей оркестров в филармонии. И тут мы наткнулись на большое помещение, которое изначально было построено как тон-студия. Для репетиционной базы даже успешной группы это было слишком, стало понятно, что здесь можно сделать нечто большее. Тогда родилась идея «Медиа лаборатории» – продюсерского центра, частью которого будет студия звукозаписи. «Смысловые» предложили нам с Михаилом Конторовичем (в прошлом – мониторный звукоинженер СГ и совладелец студии «Пиноккио») сделать студию. Мы, конечно, всегда были энтузиастами, но не идиотами. Мы понимали, в каком состоянии находится институт больших студий. Olympic Studios в Лондоне закрыли, а тут мы в сравнительно небольшом Екатеринбурге на что-то надеемся. У Михаила к тому же были свежи грустные воспоминания о неожиданной потере помещения студии «Пиноккио». Короче, мы не очень хотели делать студию.
Но это было особенное помещение. Здесь можно было записывать любую музыку, практически любые составы. И раньше именно здесь работали старые мастера — мои учителя, пионеры звукозаписи Свердловска: Валерий Александрович Бояршинов, Алла Аркадьевна Иванова... В общем, мы соблазнились. Так и появилась студия Octopus.
Потом мы стали обрастать командой и единомышленниками. Появились Сергей Филипов, Руслан. Друзья студии помогали с оборудованием, кто-то начал приводить свои проекты, так всё и работает.
Расскажите о самых крупных проектах за эти несколько лет.
Шамиль: Первым знаковым событием новой студии (точнее, «Медиа лаборатории», поскольку студия Octopus только формировалась) стала репетиция. Но не «Смысловых Галлюцинаций», а Deep Purple. Вот тех самых, настоящих. «Медиа Лаборатория» и студия заехали в это помещение в сентябре 2012 года, а в октябре Deep Purple концертом в Екатеринбурге начали свой мировой тур. Члены группы съехались со всех концов мира, с разных континентов. Сюда привезли огромный фургон с оборудованием и инструментами. Мы занимались организационным и техническим обеспечением репетиции. И первым на нашей стене славы оставил автограф Иэн Гиллан. У нас до сих пор лежит его сломанный тамбурин, кстати.
Дальнейшая история студии связана со звукозаписью. Мы записали много хорошей музыки. Причем, иногда такой, которая не могла быть записана нигде в Екатеринбурге, только у нас. Здесь, например, регулярно работает Уральский народный хор, еще мы записывали симфонический оркестр, биг-бэнд, много джаза. У нас есть практически все необходимое для записи живой музыки – пространство, большой микрофонный парк, концертный рояль, мониторные системы для музыкантов, опыт.
Очень интересная запись была сделана в ноябре 2012 года, вскоре после начала работы студии. Проект Alpha&Co Виталия Владимирова с неподражаемой Саинхо Намчылак стал для нас первым опытом одновременной записи большого состава – человек пятнадцати, наверное. Таблы, ситары, тибетские чаши, всякие этнические дудки, горловое пение, барабаны, бас-гитара...
В олдскульном стиле был записан альбом Васи Васина из «Кирпичей» с нашими Blues Doctors. Никаких наложений, только одновременная игра в одном помещении, только динамические микрофоны. Очень стильный альбом.
В прошлом году было два больших проекта. Первый: группа «LampЫ Orchestra» из Алматы записывала дебютный альбом (они, кстати, после фееричного выступления на «Старом Новом Роке» были приглашены хэдлайнерами на Ural Music Night). Очень хорошая группа, лучшее из казахстанского рока, что мы слышали. Они прилетели специально на две недели для записи альбома. Трудная была работа, но ценный опыт.
Второй мега-проект: в сентябре 2016 года мы записали крутейший альбом тувинской группы «Хартыга». Он отмечен многими критиками в России и за рубежом. А с ними записывался легендарный Альберт Кувезин – лидер группы «Ят-Ха». В его фейсбуке можно увидеть фотографии с Джефом Бэком и Дэвидом Гилмором. «Ят-Ха» были хорошо известны в Европе в 90-х. Кстати дизайн диска «Хартыги» делал несравненный Александр Коротич.
2016 был, пожалуй, самым плодотворным для студии. «Курара», «LampЫ», «Хартыга», «Сансара», Алена Поль и ASK Trio, квартет Сергея Проня, «ЧайФ» несколько песен записали, были интересные live-сессии, проект Groovbag feat., который делает наш звукорежиссер и продюсер Сергей Филипов. Этими работами мы гордимся. Да и вообще, обычно у нас хорошая музыка звучит в студии.
Почему вы стали называться Octopus, выведя бренд из SGTRK Medialab?
Шамиль: А мы так всегда и назывались. Я уже не помню, по какой причине. Название Octopus возникло еще до основания «Медиа лаборатории». Наверное, оно должно было олицетворять широту наших интересов.
Многие сначала воспринимали проект как студию «Смысловых Галлюцинаций», отчасти потому что я был штатным звукорежиссером группы. По факту, все было не совсем так. Это всегда палка о двух концах – «студия имени артиста». Был даже курьезный случай. Приходит очень хороший музыкант, запись оплачивает московский лейбл. Все идет неплохо, но что-то не так в атмосфере записи, сложно работается, много спорим и так далее. Спрашиваю в конце сессии: «В чем причина?». Ответ: «Да мне просто не нравятся «Смысловые Галлюцинации». Ну хорошо, а студия-то причем? Он даже не знал, что это не личная студия «Смысловых Галлюцинаций». И музыкант отправился в другое место. А некоторые, напротив, приходили именно потому, что студия ассоциировалась с «Глюками».
Мы сначала особо не заморачивались каким-то отдельным позиционированием, поскольку тогда основная миссия «студии при продюсерском центре» была не столько зарабатывать деньги, сколько экономить их для своих артистов. Плюс, конечно, статус. Но потом обстоятельства начали меняться, даже СГ уже официально не существуют, и нам пришлось брать на себя больше административных и творческих функций. Поменялась экономическая ситуация — мы стали самостоятельной единицей. Но при этом, разумеется, остались партнерами «Медиа лаборатории» и многие большие проекты делаем вместе. Например, из недавнего — у нас делали компиляцию и мастеринг большого сборника «Иллюминатор. Песни на стихи Ильи Кормильцева» — это проект «Медиа-лаборатории» как раз.
Конечно, если к нам обратится кто-то по поводу промо или организации концертов, мы отправим его в «Медиа лабораторию» хотя бы потому, что там работают люди, которые в этом гораздо лучше нас разбираются. А «SGTRK MediaLab» обращается к нам, когда дело касается звука. Нормальная ситуация, я считаю.
Учитывая экономическую ситуацию, стало сложнее содержать студию?
Шамиль: Очень. Порой критически сложно. У нас не такой крупный город. Вот взять Манчестер. Он меньше Екатеринбурга, но сколько великих групп из него вышло. У нас своего рода Манчестер, но музыки меньше. И Екатеринбург еще по российским меркам крут.
Руслан: В New York Times, по-моему, даже писали, что Екатеринбург – это российский Манчестер. И по-своему великие группы у нас тоже есть.
Шамиль: Я думаю, что в США и Европе процент людей, занимающихся музыкой, больше. У нас же все зависит от размера города: чем он крупнее, тем больше в абсолютном выражении количество музыкантов. Процент их в разных городах примерно одинаков, но в целом в России он невелик, меньше, чем на Западе. Музыка – роскошь, а запись – это предмет роскоши для музыкантов. В тяжелой экономической ситуации люди в первую очередь отказываются от роскоши. Далеко не каждая группа может и хочет позволить себе запись в студии, особенно сейчас. А кто-то, кто может, отыграет серию новогодних корпоративов и едет в Таиланд отдыхать. Но мы же не можем просто взять и уехать, иначе кто здесь это все будет делать?
Руслан: Да, мы прямо 1 января, к примеру, записывали концерт «Курары». Потом еще несколько сессий в праздники. Отдыхать было некогда. Но хотелось бы работать больше.
Шамиль: Иногда реально трудно собрать сессионных музыкантов на запись — все играют по клубам и ресторанам, все зарабатывают на жизнь. И это тоже отражение экономической и культурной ситуации. Люди у нас все-таки записывают чаще всего авторскую музыку, а деньги на пропитание зарабатываются на каверах.
А что, например, с командами, играющими тяжелый рок?
Шамиль: Знаете, хороший вопрос. Удивительное дело, почему-то эта культура прошла мимо нас. В том же «Пиноккио» часто писались металлисты. Но там совладельцем был Вячеслав Киприянов — он сам играл в группе Torquemada, и, соответственно, своя тусовка вокруг этого крутилась. Может, это связано с тем, что мы и сами не особенные любители подобной музыки. У нее своя эстетика, свой звук, который нужно понимать. Впрочем, мы все же записывали тяжелую музыку, но не хэви-метал.
Руслан: Есть, пожалуй, одна группа, с которой мы немного удаленно сотрудничали — помогали с редакцией и экспортом мультитреков. Называется Enter the Text, хорошие ребята. Мы потом даже для «Старого Нового Рока» рецензию о них писали. Они, как и многие, может и хотят записываться, но все упирается в финансы. Мне кажется, что это связано и с тем, что сцена, на которой «металлисты» выступают, не особо наполнена большими бабками — там не всегда есть деньги на большую студию. А так мы бы с удовольствием поработали и с «тяжелыми» командами.
Как вы относитесь к домашней звукозаписи?
Шамиль: Важен результат. Если у человека и так хорошо получается, то зачем ему идти в студию? Мы не сторонники того, чтобы силком затащить его к нам. Если придет и мы ему поможем, то это хорошо, а если еще денег заплатит – это вообще здорово! Но есть и такой вариант — некоторым музыкантам нужен «лоуфайный» (нарочито низкокачественный) звук, и при этом они всё равно идут к нам. Даже «грязный» звук, записанный в профессиональной студии, будет отличаться от «домашнего» глубиной. Такие проекты мы записывали (The Traulers, например). У нас ведь есть совсем винтажные микрофоны и оборудование, акустика другая.
Руслан: У нас нет снобизма по отношению к домашней звукозаписи. Мы не тыкаем пальцем в людей, говоря: «Ха-ха, он дома на кухне записывается». Цель оправдывает средства, и люди приходят сюда не только за звуком, но и за удовольствием от процесса записи, ну и за опытом нашей команды, конечно. [До студийной звукозаписи] человек дорастает сам, когда понимает, что ему нужно от студии. Есть примеры очень успешных групп: например OQJAV. Насколько я знаю, последний альбом они сделали почти полностью дома. Единственное, что мы конкретно здесь для них записывали – детский хор, который в одной из песен где-то фоном звучит.
Шамиль: И еще рояль в их дебютном альбоме. Катя и Даниэль играли поочередно, а Вадик напевал. Мне повезло – я одним из первых услышал эти песни.
Руслан: В конечном счете, люди идут в студию решать совершенно определенные творческие задачи, как правило, точно зная, чего хотят. Ну и здесь же еще общение, новые впечатления, чай-кофе, печеньки. И рано или поздно из домашней студии приходят к нам. Я сам из домашней звукозаписи сюда пришел.
Какие планы у вас на ближайшие год-два?
Шамиль: Наш основной план сейчас – сохранить все это. Если оценивать ситуацию реалистично, то шансов у нас особых и не должно было быть. Однако так мы думали и год назад. Но несмотря на это мы держимся и даже умудряемся развиваться. Мы хотим, чтобы студия стала значимым музыкальным явлением в Екатеринбурге. Наша особенность еще в том, что такая крупная студия была создана музыкантами и звукорежиссерами для музыкантов и звукорежиссеров. Без спонсоров, без сторонних инвестиций. И нам важно сохранить свободный дух творчества в студии.
Что касается музыки, то мы будем развивать формат «live in studio» (живое исполнение в студии). Мы даже объявляли в первое время, что группам, записывающим музыку одновременно – скидка. Хотя технически это сложнее. Просто чтобы команде можно было набраться опыта именно в этом виде записи. Сейчас такие сессии у нас уже не редкость.
Помимо этого, мы хотим попробовать формат закрытых концертов. Небольшая аудитория гостей будет присутствовать, по сути, при записи живого концертного альбома. Все будет происходить у них на глазах. И для этого мы, возможно, несколько поменяем техническую концепцию студии. Чтобы при студийном качестве записи было удобство концертной работы. Кстати, приглашаем коллективы, кому интересно.
Руслан: Еще будем участвовать в каком-то виде в Ural Music Night. Пока непонятно в каком: либо как партнеры одной из площадок, либо может со своей площадкой. Ну и пару крутых альбомов запишем. Я думаю, что с «Сансарой» в этом году что-нибудь будет интересное – уже сейчас идет активная работа, а дальше посмотрим. Есть несколько больших проектов в стадии планирования. Вот еще у нас недавно Funky Bizness Gang начали делать новый релиз.
Шамиль: Очень хотелось бы, чтобы эта студия укрепилась как культурный институт, каковым и замышлялась, чтобы через 5-10-15 лет можно было оглянуться, послушать сделанное у нас, и понять, что всё не зря.
Фото из архива студии
Octopus – лаборатория творческой звукозаписи полного цикла