«Если протестовать против американского вторжения, то нужно пригнать грузовик к консульству и играть громко»
Интервью Антона Касимова с Игорем Лисником, основателем группы Acid Umbrellas, журналистом и бывшим кандидатом в мэры Екатеринбурга об альтернативе, акциях у посольства США и видах уральской музыки
Одним из первых, с кем я встретился, собирая материал для книги «Малахитовые гитары», был музыкант и журналист Игорь Лисник. Тогда, честно признаться, у меня было лишь абстрактное намерение написать большой текст об уральской музыке девяностых и нулевых. Не было ни плана, ни формы. Только с появлением Дмитрия Мелких – соавтора книги – текст «Малахитовых гитар» стал обретать мясо и басы.
Игорь Лисник показался мне важным свидетелем. Его яркая группа Acid Umbrellas в начале нулевых была движущей силой молодежной рок-музыки. Сам Игорь работал музыкальным журналистом на телевидении и организовывал фестивали и концерты. Определенно, он мог рассказать много интересного. К сожалению, слова и мысли Лисника не попали в книгу, но создали фундамент, от которого я оттолкнулся. Основываясь, в том числе, на его историях, я рассказал свою. Книга еще не вышла, а некоторые знакомые мне уже ставят в вину, что в «Малахитовых гитарах» нет про тех и этих. Я отбиваюсь: невозможно написать интересно про всех. Но я рад, что появилась возможность заполнить некоторые лакуны в пространстве уральской музыки того веселого времени.
А: Как ты организовал группу?
И: Я группу не организовывал. Группа Acid Umbrellas существовала до меня. Коллектив Антона Нифантьева «Инсаров» ездил в Москву записывать альбом. На обратном пути в поезде они заигрывали с какими-то девушками, стали представляться, мол, мы музыканты. Девушки спросили: «Из какой группы?» И как-то из воздуха возникло называние The Sega and Acid Umbrellas. Фактурный барабанщик по имени Сега играл тогда с «Инсаров». Уже в Екатеринбурге вездесущий бас-гитарист Ваня Баженицкий, солист Макс Курганов и кто-то ещёеорганизовали ансамбль и назвали его Acid Umbrellas. Они даже заняли призовое место на фестивале «Урал-Рок-99». Потом у них начались внутренние разногласия, и группа впала в летаргию.
С гитаристом Андреем Тельминовым мы работали на одном телеканале. В начале 2000 мы поехали на концерт группы Кирпичи в Челябинск. В Екатеринбург тогда не приезжали столичные клубные коллективы. Гастролировали в основном тяжеловесы, способные собрать киноконцертный театр «Космос». После Кирпичей мы пошли на автовокзал, там выяснилось, что нам нужен другой автовокзал, который находился неподалеку. Мы неспешно бродили между этими автовокзалами и все сожалели, что у нас в городе нет группы, подобной Кирпичам. Мы решили делать коллектив, близкий по эстетике питерцам. В феврале мы уже начали репетировать и в апреле сыграли свой первый концерт на дне рождения сайта «Новое поколение Уральского рока». Мы хотели мешать рок с рэпом, делать музыку социальную, вызывающую. Тут мы с Андреем нашли общий язык. На басу позвали играть Олега Чевдара, которого я знал еще года с 1996. На барабанах стучал Сега. Мы хорошо там выступили, и сразу вокруг нас стала собираться тусовка фанатов.
А: Потом вы с Тельминовым стали работать в рок-центре «Сфинкс»?
И: В том же году мы договорились с директором «Сфинкса» Владимиром Ведерниковым, что будем вести там вечеринки. Эта была попытка вдохнуть новую жизнь в рок-центр, привлечь новых посетителей, оживить атмосферу. Ведерников хотел, чтобы у клуба была концепция. Мы писали с Тельминовым кричалки, речевки, пытались как-то весело и интересно представлять группы, обыгрывали их названия, стебались. Ведерникову это понравилось, и он сказал: «Придумайте мне что-нибудь, чтобы каждые выходные играли группы, и приходил народ». Мы придумали фестиваль «Весна-00», дурацкие костюмы, какие-то конкурсы, пытались веселить народ и создавать движуху. За это Ведерников дал нам возможность бесплатно у него в клубе репетировать. Это была одна из лучших репетиционных баз, там был очень классный звук, в отличие от концертов, где звук был всегда ужасающий. Нас даже приняли официально на работу в «Сфинкс» и платили деньги, правда, небольшие.
А: Расскажи про вашу главную песню «Клоун»?
И: Она близка по духу к Beastie Boys. «Клоун» до сих пор является визитной карточкой группы. На нее мы сняли клип и вообще отчаянно эксплуатировали этот образ, выступая в этом амплуа на своих первых концертах в Питере и даже на дне рождения группы Чайф.
Алексей Могилевский, человек легендарный в Екатеринбурге (тогда он занимался группой Сахара), позвал нас на первые гастроли в какой-то далекий северный уральский город на День лесопромышленника. Это был настоящий праздник для всех! Нам накрыли столы, была куча выпивки, а потом мне нужно было срочно ехать на телеканал, и меня отвезли на машине. Но после этих гастролей наш барабанщик Сега ушел в запой. Он был старше нас всех лет на десять. Его девушка сказала ему, что с этой группой надо заканчивать. Сега ушел, и Андрей Тельминов привел барабанщицу Полину Рябинину, которая была с нами почти до конца существования группы. Потом мы придумали движение под названием Human Voltage, и я написал к нему манифест. Мне очень нравилась идея «Учитесь плавать» («Учитесь плавать» – российское молодежное движение второй половины 90-х годов, формировавшееся вокруг агрессивных, экстремальных музыкальных коллективов, выступавшее против наркомании, социального конформизма, за здоровый образ жизни и активную жизненную позицию. Изначально так называлась авторская радиопрограмма Александра Ф. Скляра из группы «Ва-Банк» посвященная радикальным направлениям в рок-музыке – прим. автора). В сущности, движение Human Voltage было чистой калькой с «Учитесь плавать». В новогоднюю ночь с 2001 на 2002 мы провели большой концерт в «Сфинксе». Потом возникла идея делать совместные концерты с музыкантами, которые играли электронную музыку. Это был совершенно новый формат. Надо сказать, что электронную музыку всерьез никто не воспринимал, и ее было очень мало. Все эти ребята, которые пытались играть электронику, базировались в клубе «Люк». И эти два мира – мир рокеров с клубами «Сфинкс» и «Фауст» и мир электронщиков – никак не пересекались. Так возникла серия концертов «Два Электричества Два». Электронная музыка, представленная на этих концертах, тоже была довольно агрессивная. Там играли drum and bass, break-beat. Причем рокерская публика восприняла это довольно живо, люди аплодировали.
А: Когда в «Люке» стали проводить живые концерты?
И: К Плотникову, владельцу «Люка», стали обращаться разные коллективы на предмет поиграть у него в клубе, стали приносить ему демо. Плотников сказал: «Ок, я дам вам воскресенье». Каждую неделю там стали играть группы. Возможно, одним их первых «живых» концертов, прошедших в «Люке», было наше мероприятие под названием «Свободу Лимонову».
Группы города Екатеринбурга в то время делились у меня на три категории. Первые – музыканты, которые подражали «Мумий Троллю» и всяким британским группам, типа Radiohead. Вторые играли чудовищный, скучный, трехаккордный рок, а третья категория – что называется, вещи в себе, такие группы как «Наивный Вертолет», Black Cat Bones. Это группы, в которых вроде бы все хорошо – очень классные музыканты, профессионалы, но играли они совершенно ужасную, безыдейную, бесхарактерную музыку. Я прекрасно помню, как в рамках фестиваля «Весна-00» выступала группа «Наивный Вертолет», с ними пришли человек пять их друзей, а остальная немногочисленная публика просто слонялась по клубу, кто-то сидел в баре пил пиво. И вот «Наивный Вертолет» играют, кайфуют сами от себя, и в паузе между песнями вдруг кто-то из зала очень громко кричит: «Уходите со сцены!» Музыканты как бы не слышат и начинают играть следующую песню, после нее крик усиливается, люди уже кричат хором: «Уходите!» Группа продолжает играть. И тут уже весь зал во всю глотку начал орать: «Уходите со сцены!!!» Я им из-за кулис показываю, типа, давайте закругляйтесь, видите, что происходит. Публика может не хлопать, но если она недовольно кричит, это уже плохой знак. Они уходят со сцены, а мы с Тельминовым как ведущие выходим и начинаем шутить, что, типа, как хорошо, что эта группа наконец-то ушла, и тут к сцене подлетает какая-то женщина, которая пришла с группой, их друг, и начинает орать на нас, что мы, мол, ничего не понимаем в музыке, а это настоящее искусство.
Или другой пример, группа ТЭТ, они играли в стиле идиот-поп, выступали на всех городских праздниках. Однажды они арендовали «Театр Эстрады» на презентацию своего альбома, туда пришло двадцать человек. То есть зрители были только в первом ряду. Странное зрелище.
А: В чем особенность Acid Umbrellas?
И: У нас всегда была некая идеология. Мы с самого начала пытались создать вокруг себя некую тусовку. Human Voltage – это была попытка создания сцены. Существовала когорта коллективов, которые очень друг другу подходили. Это были The Spoilers, The Stockman, «Сучий лесок» и «Падший Карлсон». Именно эти группы играли на первом нашем фестивале. В то время не было принято платить гонорары, в «Фаусте» играли за пиво. Это пагубно сказалось на очень многих группах. Ведь деньги нужны на афиши, на записи, на оборудование. Когда мы пришли делать к Старцеву (студия AV) свое демо, в целях экономии Андрей Тельминов переехал ко мне жить, чтобы не платить за квартиру. Мы сразу стали ставить себя в оппозицию к другим группам, мы хотели выделяться. Потому что в основном молодые группы стремились звучать как «Смысловые Галлюцинации», как «Агата Кристи», потому что у них на глазах эти ребята превратились в суперзвезд российского уровня. А мы хотели, в каком-то смысле, быть им альтернативой. Группы подражателей мы обидно называли гей-рок.
Мы, наверное, были первой екатеринбургской группой, которая стала делать костюмные шоу, под каждый концерт мы пытались придумывать некую идею, свое шоу. У нас на сцене постоянно был экшн.
А: Потом вы уехали в Москву?
И: Мы уехали в Москву, когда стало понятно, что мы упираемся в какой-то потолок. Клубов нет, площадок нет, денег никто не платит. Работать и играть музыку в свободное время нам не хотелось. На нас сильно повлиял разговор с Ильей Кормильцевым, который сказал, что вся альтернатива начнется из Москвы, что надо переезжать именно туда. А мы еще долго думали куда поехать, в Питер или Москву, потому что наши курганские друзья, группа «Психея» тогда уже уехали в Питер. Мы решили, что надо все-таки ехать в Москву и выдвинулись в 2004. К сожалению, в Москве у нас не сложилось. Мы, по-моему, сыграли всего один концерт в старом составе. Выяснилось вдруг, что у нас нет никаких связей в тусовке: мы приносим демо-запись, а все шлют нас нахер. Плюс начались бытовые проблемы. Мы начали друг к другу придираться. Группа разбрелась. Потом появились Миша Иванов и Петя Мирошник, благодаря которым группа оставила о себе физическое воспоминание в виде альбома. В новом составе мы сыграли, на мой взгляд, все свои ударные концерты, но потом я перестал заниматься делами группы – я не писал тексты и прекратил заниматься администрированием. Без меня все сошло на нет.
Концерт группы в Москве
Главная наша заслуга, я считаю, что мы делали движуху. Мы были скорее культурным явлением, нежели просто музыкальным.
Я помню, когда американцы вторглись в Ирак, Миша Лузин со своей группой «Кедрывыдры» устроил концерт типа против войны, и я тогда ему сказал, что это все детский сад. Если протестовать против американского вторжения, то нужно пригнать грузовик к американскому консульству на Гоголя, развернуть колонки в их сторону и фигачить прямо с грузовика, чтобы все консульство слышало, и играть громко, чтобы люди собирались на звук, это был бы рок-н-ролл!
А: Да, это крутая идея! Надо запомнить.
И: А играть в каких-то уютных клубах – это не круто. Все эти группы в Екатеринбурге, которых мы называли гей-рокеры, они всегда отклонялись от социальных проблем, происходящих в стране, вопросов, которые есть в нашей культуре, они все были милые. А мы были очень яркие, у нас всегда было сценическое шоу. Кто-то мог нас не любить, но нас всегда запоминали. Мы первые выпустили на маленьком независимом московском лейбле «Антирок» свой макси-сингл «Клоун», мы даже ездили на его презентацию в клуб «Свалка».
Наверное, Acid Umbrellas состоялась. Она, к сожалению, не состоялась в Москве, хотя именно здесь мы записали альбом, но он не вызвал большого интереса. В Екатеринбурге мы действительно были явлением. На антитезе к нам стали появляться группы, и они говорили: «Мы покажем сейчас, как надо делать альтернативную музыку, типа Acid Umbrellas – это нифига не альтернатива».
Режиссер Никита Сутырин сделал документальный фильм «Внутренний Джихад» про мою мэрскую избирательную компанию (в 2003 году Игорь Лисник участвовал в выборах мэра Екатеринбурга – прим.ред.) и личные отношения, но там звучала музыка Acid Umbrellas. Нам было что сказать, мы делали это. Да, немного людей есть, у которых наша музыка осталась в плеерах. Ну и что, я нисколько не жалею о том, что мы делали.